Закончив эпопею с посевом овса с горохом для кабанов, продолжу с Вашего позволения, товарищи мои, свой сказ о моей охоте.

На сей раз, расскажу Вам, как один веприна научил меня патронов в карманы сыпать больше. Было это в конце ноября месяца какого-то года. На вооружении у меня был Вам уже известный карабин «Сайга». Познав немного и попробовав на практике добывать ночью кабанов с подхода и валить их практически на месте с одного выстрела. Я как-то незаметно для себя самого уверовал в то, что стал таким крутым перцем-охотником, что достаточно мне обнаружить первым кабана ночью, то в 8 случаях из 10-ти кабан будет мной скраден и добыт одним выстрелом. Обнаглел так, что стал с собой ночью брать всего два-три патрона в магазине, ну чтобы лишний груз не таскать, всё равно то кабаны надают после первой выпущенной мной пули, так я думал.

Так вот, вечером накануне в поле я увидел на новом снежном покрывале, который до весны укутал землю, яркие свежие чёрные дыры-ямы от работы кабанов. Ага, думаю я, пусть ещё пару деньков тут поутешаются, пообвыкнутся, как раз луна хоть в полных полглаза сверху смотреть станет, освещая это чёрно-белое покрывало земли. Тут вечерком на своей ниве я и подъеду, посмотрю на вас.

Надо сказать, что с новыми людьми, да еще и новичками в охоте ночью на подход я не ходил. Вообще, отношусь к новому человеку, охотящемуся со мной ночью с большой опаской. Даже если его и знаю сто лет в обычной жизни. Так как никогда нельзя предугадать, как сработает человеческая нервная система в экстремальных ночных условиях охоты с подхода в условиях плохой видимости, да ещё и на кабана. То ли дело мои учителя — ночные охотники. Только с ними я ощущаю какой-то элемент безопасности. Будь то, скрадываю зверя или иду в условленное место встречи с напарником и знаю, что не прилетит точная пуля в мою башку, выпушенная якобы в кабана. И никогда я не услышу беспорядочной стрельбы по разбегающемуся стаду, много чего такого они не сделают глупого и опасного для своего ночного напарника. А услышу один или очень редко два точных выстрела по зверю.

Но правила иногда и нарушаются. Ну, вот и напросился со мной на охоту мой очень хороший товарищ. Серьёзным для меня аргументом с его стороны послужило то. что он никогда не видел кабана в живую, тем более добыть его. Он и днём-то тогда охотник был без опыта, а тут ещё и ночью. Но что делать, не Боги горшки то обжигают. Беру его с собой. Честно сказать, особо его я и не инструктировал. Только сказал, какими маршрутами по полю продвигаться будем в поисках кабана и где встретимся, и попросил не валить меня вместо кабана.

Форма одежды тогда на мне была полувоенно-партизанская. На голове ушанка с натянутой поверх женской белой вязаной шапочкой, поверх армейского бушлата натянут старый медицинский халат и на ногах чудо русского народного обувного искусства после, конечно, лаптей- бурки с наколенниками (остатки которых можно увидеть на фотке пристрелки Вепря, под прикладом.). И эти самые бурки были вставлены в резиновые бахилы, склеенные из автомобильной камеры. Кто ходил в них, тот знает. Обувь без каблука со скользящим и полностью отсутствующим протектором. Плюсы в них — нога не мерзнет, и идти можно очень тихо. Но когда я увидел, во что одет и обут мой напарник, то чертыхнулся, спросив: «Ты что, на свидание собрался?». Особенно я был недоволен обувью — обычные зимние полусапожки, которые после и подвели. Не смотря на хороший достаток, экипировка охотничья у Александра была плохонькая. Вот в этой экипировке и с моим товарищем я приехал к кабаньим подкопам, не доехав до них метров 700. И спрятав машину в молодом сосновом перелеске. Поле, которое мы должны были обследовать, было метров 700 в ширину и метров 800-900 в длину. Прямо перед нами поле упиралось в сосново-берёзовый лес, а справа его ограничивало болото и дальше небольшое лесное озеро, берега которого заросли непролазным кустарником. Мы стояли на возвышающейся над поверхностью дамбе, по которой проходила дорога — грунтовка. Слева от нас начиналось, казалось бы, бескрайнее поле, разделённое от нашего только очень редким рядком из диких груш, берёз, да пары молодых дубков. Надо сказать, что поверхность обследуемого поля не была идеально ровной и чистой, повсюду стояла нескошенная трава, ещё не примятая снегом и морозами, и само поле уже местами начинало зарастать маленькими сосёнками, высота которых была уже до полуметра над снегом. Вот на этом фоне и были видны свежие кабаньи подкопы. Надо для пущей ясности данной рекогносцировки добавить, что ровно посередине обследуемого поля от края до края проходил мелиорационный ров глубиной от 2.5 до 3,5 метров. Видимость была метров 200 максимум, т.е. на такой дистанции можно было опознать кабана, но видимость резко сокращалась, когда диск луны прятался за облако.

У меня поговорка раньше была, когда не знаешь куда идти, то иди налево. Так я и решил в начале обследовать часть поля слева ото рва. Так как Александр охотник неопытный, то я сказал идти ему со мной параллельным курсом в пределах визуального контакта. Я вёл напарника очень медленно, постоянно останавливаясь и в бинокль, просматривая поверхность поля в поисках заветной цели. Надо сказать, что кто из охотников ходил ночью, крадом в поисках зверя. И, несмотря на звериное его чутьё, обнаруживал его первым, тот знает, сколько физических и других сил необходимо для этого успеха. Смотреть не только на максимальную видимость вперёд, в стороны и назад, но и под ноги, выбирая места прохода с наименьшим, как я говорю, шумовым покрытием. Но высматривать маршрут поиска от укрытия к укрытию (деревца, кустарники, высокие клочки травы над поверхностью, углубления в земле). Постоянно учитывая направление ветра. Так мы и прошли участок поля, не обнаружив кабанов. Надо добавить, что снежный покров был неслаженный рыхлый и свежий, глубина которого была большой и доходила в среднем почти до колен. Снег был глубокий. Когда мы сошлись с Александром, то он пожаловался, что у него мокрые ноги, которые уже изрядно промёрзли. Я понял, надо сворачиваться. Выйдя на дамбу, пошли в сторону машины, где у меня был термос с крепким горячим чайком. До машины было ещё метров 400. как впереди слева от себя в поле я заметил большую чёрную точку. В бинокль я стал чётко рассматривать огромного кабана, до которого было метров 200 и который неспешно двигался на ветер тем же маршрутом, которым мы шли с напарником, только на левом участке поля. Тут и Александр проявил охотничью внимательность. «Смотри»- сказал он «Какой крупный след дорогу пересёк, этого следа не было». «Ага», ответил ему я и, протянув бинокль, сказал: «А вон и хозяин этого следа».

Кабан шёл от нас параллельно рву, который разделял поле на две половины. Я быстро принял решение отправить уже окончательно замёрзшего Александра к машине, а сам спустился в ров, чтобы по его дну незаметно сблизиться с кабаном.

Александр как бы невнятно и нехотя промолвил: «Может и мне с тобой?» Но я его успокоил. И утешил его ещё оставшийся охотничий задор, сказав: «А ну, попрыгай». Тот прыгнул раза два вверх на месте. Куртка его шуршала, сапоги стучали о мёрзлую землю и ремень на его ТОЗ-34 предательски издавал металлический звук. «Ну, и куда я с такой погремушкой пойду, да ещё и промёрзшими ногами?»- сделал я заключение. Он не особо то и протестовал моему такому решению. Видно сильно он промёрз в своей гражданской одежонке. «Иди к машине, ключи ты видел, где я спрятал» — окончательно сказал я ему. Так мы и разошлись.

Я, спустившись в ров, тихо, не наступая на корку льда идущую по его дну, стал продвигаться, сокращая дистанцию с вепрем. Сложность заключалась в том. что кабан не стоял на месте, а тоже шёл на ветер в сторону сое ново-берёзового леса и его курс был уже не параллелен рву, а был направлен чуть в сторону, т.е. он медленно удалялся не только от меня, но и моего укрытия. Чтобы выйти на верный выстрел, мне надо было ускориться и не издать при этом демаскирующего шума. Двигаясь по дну оврага, мне необходимо было время от времени выкарабкиваться из него, чтобы определять расстояние до кабана и его направление движения. В скользких резиновых бахилах из оврага с крутыми склонами это сделать было сложновато, чтобы при этом не скатиться вниз и не сломать хрупкий лёд, издав при этом предательский хруст. Это напряжённое преследование длилось, казалось мне, вечность. А так я думаю минут 30-ть. И вот последний участок мной успешно пройден, осталось только выкарабкаться из этого рва, чтобы дальше дать пуле завершить эти кошки-мышки. Да, в тот вечер я зарядил в магазин все пять патронов, так как шёл не один. Думал, может товарищ выстрелит, а вдруг подранка сделает. Поэтому я как бы подстраховался на этот всякий случай.

Я стал вылазить из рва, как уже на самом его краю моя правая нога предательски и резко соскользнула вниз. Чтобы не потерять равновесие, я автоматически и резко упёрся прикладом карабина в мёрзлую землю, издав при этом достаточно громкий глухой звук. В тот же миг, подняв глаза на кабана, я увидел, что он сорвался с места и, набирая скорость уже летел в сторону ближайшего леса. Первоначально до цели было около 100 метров и она скрывалась в небольших молодых сосёнках, дальше была лишь нескошенная трава и спасительный для кабана лес. Александр был в машине достаточно далеко от меня и сзади.

Поняв, что дело секунд и вепрь скроется в лесу. Я сделал первый выстрел с упреждением на голову кабана. Кабан, подзадоренный выстрелом, стал ещё яростнее набирать скорость, повернувшись ко мне своим левым боком. Тогда я делаю выстрел с упреждением на корпуса кабана, бежит. Упреждение на размер полтора корпуса кабана, бежит. Я уже видел только часть огромной чёрной спины вепря, остальную часть зверя скрывала трава и делаю выстрел с упреждением в два с половиной корпуса кабана. Даже ночью при свете неполной луны я увидел взрыв снега от врезающегося в него огромного зверя. Есть, сказал я сам себе.

Не сходя с места, я стал запоминать ориентиры, где упал кабан. Правильно как-то дополнил меня Вентура (тоже ночной охотник), если уйти с места стрела. То потом найти, где рухнул твой трофей, будет значительно трудней. Это ночью. Зная это, я даже голову в сторону не отворачивал от места падения, стал ждать своего напарника. Меня так учили, после стрела не бежать сломя голову ночью к упавшему зверю, а ждать напарника, чтобы потом вместе подойти к добыче.

На каком расстоянии от меня упал кабан, я точно сказать не могу, но это было гораздо дальше 100 метров. Тогда я стал подсчитывать, сколько раз я выстрелил, как музыкант отсчитывает барабанную дробь. Получилось 4-ре раза. Я отстегнул магазин, не веря ещё в свой подсчёт. Там ни хрена не оставалось патрон. Поставив Сайгу на предохранитель, я оттянул затворную раму, насколько это было можно. Сунув палец в патронник, я ощутил там патрон. Тут, как всегда это бывает, луна окончательно упряталась уже не в облако, а в облачность. Видимость резко ухудшилась. И к тому же начат сыпать мелкий снег. Гак один патрон остался, подумал я. Буду ждать Александра с его фузеей и полным патронташем. Я прождал минут 20-25, но и это была для меня вечность. Начавшийся снег только усиливался. Если сейчас не найду, го к утру после такой метели можно и вообще сразу не найти. Пока твой уже протухший трофей тебе же не укажут зоркие и наглые чёрные вороны. Да, от помощи Александра у меня осталась одна надежда, которая, как известно, умирает последней. В этой надежде на помощь, я положил свои кожаные перчатки на снег стрелкой, указывая направление, куда я ушёл. Медленно я стал продвигаться в сторону, где я видел взрыв снега от падения кабана. Видимость была уже метров 50, повсюду на земле были чёрные дыры от подкопов кабанов. Их ещё не успел прикрывать падающий снег. Я понял, что если кабан упал в такую яму, то я его обнаружу только метров с 10-15 это в лучшем случае. Поэтому запрограммировал свой мозг на обнаружение движения чёрной массы, чтобы, уже не думая туда выстрелить. По времени была глубокая зимняя ночь, около 1 ночи. В горле от напряжения всё пересохло. Я ещё в последней надежде оглядывался назад, но там была лишь серая зимняя темень. Нигде не маячила моя помощь. Да, я сам виноват, что достаточно детально не дал инструктаж неопытному напарнику, и у него самого не сработал охотничий инстинкт, как у охотничьей собаки. Короче что имеем, то имеем. С этими думами я очень медленно и осторожно продвигался вперёд. Останавливаясь и пытаясь своим взглядом прожечь эту серую темень и обнаружить свой опасный трофей.

Сколько по времени я продвигался к цели, не знаю. Тут другое время течёт, непонятное и несоизмеримое человеку, не испытавшему это время.

Как мне и подсказало какое-то нечеловеческое чувство о движущейся чёрной массе. поднимающейся из ниоткуда, так оно и случилось. В метрах 20-25 от меня из ямы поднялась огромная чёрная туша. Это был крупный вепрь. Казалось, что его лычь легко упрётся мне прямо в пуп. Егo голова была направлена от меня в сторону леса. Кабан развернулся и без звука побежал в мою сторону, да так, как будто я в него и не стрелял, а он не лежал раненый. Я только слышал удары его огромных копыт о землю. Что этот зверь нападал на меня, а не просто убегал или был дезориентирован, я утверждаю это совершенно точно. О чём я думал в ту долю секунды? Да ни о чём. В тот момент ни страха, ни какой то спешки, ни бравады, — ничего не было у меня ни в душе, ни в моём мозгу. А была лишь моя запрограммированность на выстрел. И всё. Единственное помню, была задача на такой короткой дистанции поймать в оптику передок кабана.

Чёрная туша в оптике. Передок. Выстрел. Кабан падает в 10-12 шагах от меня. И тут я начинаю понимать, если сейчас вепрь оправиться от шока попадания и поднимется, то мне конец. Поле, деревьев нет, патронов нет, глубокий снег, и бегает человек не сравнить, конечно, с кабаном. Не став ожидать чуда, я рванул сколько у меня оставалось сил прямиком в сторону машины, бежал так, что запах крови во рту ощутил. Уже чуть дыша, ворвавшись в машину, я схватил у Александра его Тозовку. только прохрипел пули все давай сюда быстро, с какой-то неистовой злобой выдал я ему. Зарядив в нижний ствол пулю, в верхний картечь, и ещё одну пулю засунул себе в ушанку. Я молча поплёлся обратно к кабану. Александр пошёл за мной держа, зачем то в руках мой уже пустой карабин. В начале я нашёл свои перчатки, дальше все было уже просто. Я шёл до кабана молча, говорить вообще ничего не хотелось. Когда мы подошли к кабану, он был живой. У него был перебит позвоночник. Он выбил вокруг себя снег почти до земли. Лязгая огромными и страшными клыками, он ещё пытался как-то защитить себя. Зайдя сзади со спины, я быстро выстрелил ему в ухо, наконец-то прекратив его мучения. У моих ног лежал поверженный огромный чёрный вепрь. Но чувства победы я не испытал, а была лишь какая то горечь от случившегося, ещё не пережитое нахлынувшее когда убегал чувство страха, досада от напарника, досада от себя.

Позже, когда я привёз ещё двух помощников, мы прямо на месте разделали тушу, так как целиком его погрузить мы не смогли. Первая пуля ему перебила заднюю правую ногу, вторая перебила позвонок, третья разнесла мозги. Сколько вепрь весил целиком, я не знаю, но как утверждал мой знакомый, которому досталась задняя ляшка. Он её взвесил и офигел- 50 кг. Может такое быть или нет, утверждать я не берусь, так как я не взвешивал. Но мяса было больше чем с лося.

Из той охоты я сделал несколько уроков:

• 1. Патрон до сих пор на любую охоту я беру не меньше 10 штук.
• 2. Если беру кого-то из малоопытных охотников, то до самых мелочей инструктирую
  + сейчас все обеспечены связью (рации или сотовые).
• 3. Не стреляю такие крупные экземпляры (если только не на загонной охоте, когда
  это нужно и можно).
• 4. И самое главное, на такие дистанции ночью по движущейся цели я не стреляю.

Шкарубо Сергей